Каждое лето перед родителями встает вечный вопрос: куда отправить любимых детишек, особенно школьников? За границу или к бабушке в деревню? Записать в городской лагерь или брать с собой на работу, пока не дадут отпуск, а там – и семейный поход не за горами? Вариантов множество. В последнее время у пап и мам появился еще один: православный военно-патриотический лагерь. Конечно, от такой идеи будут в восторге, в основном, мальчики. Но и девочек там с радостью ждут. Наш корреспондент поговорил с директором лагеря «Русичи» Юрием Васильевичем Суховым и узнал, как за две недели сделать из домашних детей настоящих воинов, почему нельзя наказывать трудом и сколько секунд требуется ребятам, чтобы разобрать автомат Калашникова.
Как я понимаю, лагерь вырос не на пустом месте. Сначала появился военно-патриотический клуб «Русичи» на территории храма святителя Тихона Задонского в Сокольниках…
– Да, а до этого мы работали в помещении, которое выделил Совет ветеранов 10-го микрорайона Сокольников. А сюда я пришел в 2008 году. Создав клуб, я ходил в храм, к священнику, разговаривал. И постепенно понял, что на приходе тоже есть возможность для работы с детьми. Патриарх к этому призывает, и священники занимаются детским вопросом, а мы следуем традициям, возрождаем русские народные игры – у нас много соприкосновений с Церковью.
Таким образом, центр тяжести в нашей работе постепенно переносился к православному храму. Мы начали творческое сотрудничество с тогдашним настоятелем прихода отцом Павлом (он сейчас в другом храме служит). К тому же здесь прекрасная территория, много места для работы с детьми.
Народные игры, как я понимаю, – это отличие вашего клуба от других.
– Да, это так. У нас целая школа. Когда-то начали играть в лапту, зацепились за городки, потом пошли бабки, свайка, ходули, стрельба из арбалета. Потом увлеклись русской фольклорной музыкой и народными танцами. И вот так все обросло. И стало востребованным. Стали даже выезжать на мастер-классы в учебные заведения.
В лагере народным играм также уделяете время?
– Конечно, а как же! У нас там целый городок народных игр. Когда мы в лагере играем в лапту… Вот для любого мальчишки футбол – это все, это культ, но, поиграв пару раз в лапту, ребята начинают предпочитать эту игру футболу. Наша лапта значительно интереснее бейсбола, надо ее здесь культивировать. Это же очень воспитывающая игра с главным принципом: своего выручай. Ребенок меняет свои моральные качества, перестает быть эгоистом. Эгоист в лапте глупо выглядит, он смешон. Ребенок это понимает и не хочет быть смешным. Становится человеком соборным, коллективным, как это и свойственно было всем его предкам.
Какие главные воспитательные принципы действуют в лагере?
– Современные инновации в сфере педагогики заставляют детей аномалию признавать нормой, а норму – аномалией. Наша задача – все поставить на свое место. Живем по традиционным педагогическим законам. При этом наши принципы не отдают сермягой, лаптями и кислыми щами. Все на современном уровне.
Например, в мире царит постулат, что ребенок равен взрослому. У нас этого нет категорически. Иногда в неформальной обстановке, когда дело доходит до того, что надо говорить жестко, объясняем: сначала сопли утри, потом будешь взрослому указывать. У ребенка нет опыта, тут говорить не о чем. Неправильно, когда ребенок равен взрослому – веточка не равна дереву.
А если ребенок привык разговаривать со взрослыми на равных и сопротивляется? Бывает такое? Что вы предпринимаете?
– Ребенок рождается со врожденным чувством совести, справедливости. Он сам понимает, что это правильно, – так ему дано от Бога. А поняв, сразу успокаивается, что теперь все стало на свои места. Он становится нормальным, морально уравновешенным.
Ну, бывает, ребята немного кочевряжатся. Например, парень у нас приехал с серьгой в ухе. Бунтарский характер, привык дома командовать. Что-то ему прощается, где-то он идет на компромисс, потому что ему здесь интересно. А в конце концов заявляет: «Что вы мне указываете, мне четырнадцать лет!» Начинает аппелировать к законам и женевским конвенциям, начинает бунтовать. На это ему спокойно показываем договор лагеря, где написано, что неподчинение старшим и ряд других нарушений приводят к тому, что мы его отвозим домой. И зачем будем ругаться – поехали лучше домой. Готовы машина и курьер, предупреждены родители, и тут он встает перед выбором: потерять эту атмосферу, товарищей и остаться на своих амбициях, которые ему и самому, скорее всего, кажутся ложными, или признать, что был неправ. Он приходит с группой товарищей и говорит: «Готов понести любое наказание. Оставьте меня в лагере, я все понял». Человек в решающий момент сделал выбор.
Были очень избалованные дети. Приезжали с пачкой денег, хвалились родителями. Я изымал на время смены кошелек, предлагал или становиться в общий строй и действовать по общим законам, или ехать домой. У меня есть такие объяснительные! Я их обычно прошу написать подробно, почему они хотят остаться, даже если нарушают все и вся. Эти бумаги никому нельзя показывать, они чересчур личные, интимные. Дети в них пишут, что их ждет дома и как им хорошо здесь.
Со временем ребята сильно менялись. Были такие, которые требовали постоянно огромного внимания: то пальчик болит, то голова. Дома привык, что обращают внимание постоянно. И, конечно, приходилось им внимание уделять, одновременно ломая эту тенденцию, чтобы ребенок становился, наконец, мужчиной, мыслил по-другому.
И как вы это делали? Приведите пример.
– Ну, вот мальчик в одиннадцать вечера вдруг встает и говорит: «У меня, кажется, температура. Мне кажется, что я заболел, дайте позвонить маме». Я ему говорю: «Ты зачем будешь маме звонить? Чтобы она ночь не спала?» Очевидно, что температуру и плохое самочувствие он придумал, но нельзя показать, что я понял это. Мы начинаем им заниматься: мерять температуру, делать чай. Я его убеждаю, что звонить маме нечестно, – завтра утром позвонишь. А утром у него нет проблем, выветрилась из головы жалость к себе. Утром уже другие планы: ребенок думает, что впереди военно-тактическая игра, потом у него будет настольный теннис. А вечером просто взгрустнулось, был у него приступ какой-то ипохондрии, меланхолии, поэтому срочно была нужна мама.
То есть вы жалость к себе меняете на ответственность?
– Везде надо по-разному, ведь в каждом случае видишь перед собой конкретного человека. Не какие-то там стереотипы и законы играют роль, а интуиция, внутренние чувства. Вот сейчас надо это, в другой раз – то. И так получается контакт с ребятами.
Мы удалять из лагеря пытались многих. Но все-таки у нас настолько хорошая атмосфера, что как только дело доходит до отъезда, они не хотят покидать лагерь. Хотя был один мальчик, который не смог адаптироваться, скучал по маме, все время плакал и в результате уехал. А ведь мальчик уже большой, ему двенадцать лет. Не смог в коллективе. Приехала мама, сказала: «Это давняя история, вы ни в чем не виноваты». Такое бывает редко.
У вас особые правила пребывания в лагере? Расскажите о них.
– Нет ничего слишком необычного. Например, если мы что-то поручаем ребенку, он должен это выполнять. Нельзя говорить: «Почему я?». Мы объясняем: эти слова запретные, и ты их больше не употребляй, а то придется отжиматься. Упор лежа принять – и поехали! Это для любого военно-патриотического клуба нормально. Дети становятся сильнее, крепче и заодно понимают, что вот этого нельзя.
Поручения такие: например, сходить на родник за водой. Потому что в каждом домике, где дети живут, должна быть чистая свежая родниковая вода, чтобы они могли попить. Выбираем отряд со спецзаданием – сходить за водой, вручаем посильные емкости, чтоб не перенапряглись, и вот они идут. Многие даже просятся: «Давайте мы сходим за водой!»
А бытовые условия в лагере спартанские?
– Я бы так не сказал. Мы размещаемся в православном пансионате «Державный», это в селе Кузьминском Рыбновского района Рязанской области. На берегу Оки, места красивейшие. В трех километрах – село Константиново, родина Сергея Есенина. Дети живут в деревянных коттеджах. Питание пятиразовое. На территории есть храм святой равноапостольной княгини Ольги, клуб, спортивные площадки, городок народных игр, русская баня.
На экскурсии ездим в дом-музей Есенина, рязанскую дивизию ВДВ, Иоанно-Богословский монастырь.
Как выглядит обычный день в лагере?
– Какая-то часть дня обязательно отводится под начальную военную, в том числе и строевую, подготовку. Строй человека дисциплинирует. Потом дети очень залихватски поют военные песни в строю. Там, где человек хочет добиться целей, все подчиненные дисциплинированны.
Подъем в 8 утра, затем зарядка. После – короткое утреннее правило в храме святой равноапостольной Ольги. Невоцерковленным объясняем: «Можешь быть атеистом или мусульманином, но из уважения ты постой. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Никто не будет тебя воцерковлять насильно». Потому что кто мы такие? Кто нас благословлял кого-то воцерковлять и миссионерствовать? У нас есть батюшка, который ведет беседы. В Константинове храм, там служит священник, который нас окормляет. Кроме того, из Москвы отец Артемий приезжает.
А после завтрака?
– Строятся на плацу, и им объясняется задача. Например, первый взвод отправляется на военно-тактическую игру. Второй взвод – играть против третьего в русскую лапту. Четвертый взвод, девочки, отправляется на спортивное ориентирование, на туристические занятия. Девочки у нас – отдельно, хотя есть и общие мероприятия. Практика показывает, что так лучше.
В отношениях полов тоже мы стеной стоим, какие-то откровенные женихания пресекаем. А то они привозят из школы стереотипы, что можно обниматься, на коленки садиться. Иногда шуткой, иногда серьезно реагируем. Главное – удивиться, сделать большие глаза, и ребенок понимает: что-то не так.
Расскажите подробнее про занятия. Что самое интересное?
– Например, полоса препятствий. Секундомер включен, звучит команда «Пошел!», ребенок разбирает автомат Калашникова. Они его за десять-двенадцать секунд разбирают, просто как фокусники: руками сверху вниз провели – и автомат превратился в груду железа. Дальше ребенок по-пластунски преодолевает габаритный тоннель – такие палки на вертикальных палочках стоят; потом его ждет штурм, и он должен сделать нехитрое упражнение – либо подтянуться, либо выполнить подъем-переворот. Сделал упражнение – вставай на ходули, на них надо преодолеть условный водоем, для интереса он обозначен как залитый серной кислотой. Ну, и в конце ребенка встречает условный вражеский дозор, который надо бесшумно убрать с помощью лука или ножа.
А если подтянуться не может?
– Мотивируем. Нормально к этому относимся – мы ж понимаем, какие ребята приезжают. Удивляться надо не тому, что они хилые и беспомощные, а тому, что осталась хоть часть здоровья. Мы стараемся сразу исключить их из виртуального мира.
Гаджеты отбираете?
– Говорим: «Отзвонитесь домой, что приехали, что у вас все хорошо (или плохо)», и вечером просим сдать телефоны. Тех, кто обманет, утаит, подвергаем спортивной экзекуции. Например, побегут кросс. Все только на пользу. Мы не злоупотребляем наказаниями – часто достаточно просто поговорить с человеком. И трудом не наказываем – трудом поощряем. Это высшая честь. Вот за то, что ты такой хороший, иди клумбу вскопай. И все будут радоваться, и все скажут спасибо.
В общем, им приходится, хотят они того или нет, жить в реальном мире. Сначала ребята замечают, что это тяжело. Ну, а потом начинает нравится. Человек мотивируется. Фильмы, конкурсы, соревнования, атмосфера дружелюбия и взаимопомощи. Если у ребенка все получается, учим его относиться к слабым покровительственно, помогать и ни в коем случае не унижать. Дети видят, что даже малый успех замечается: мы вручаем специальные призы, грамоты, товарищи аплодируют – и понимают, зачем стоило совершить усилие над собой. Всем приходится совершать усилие. Они это понимают. Я стараюсь внушить, что мы приехали не отдыхать, а работать над собой.
Все упоенно работают?
– Не все сразу. Был у нас, например, мальчик из Германии. Три дня он думал, как бы уехать. Мама рядом жила, боялась его – по европейским законам сын мог ее посадить в любой момент. Он ею полностью в свои тринадцать лет командовал.
Первые три дня мальчик был в шоке – жил в гедонистической Европе, а тут суровые, сравнительно с привычным комфортом аскетичные условия: иногда горячей воды нет, например, да еще прибираться надо самому. Если хочешь два часа обедать – ты ошибся. Мы все делаем вместе, поэтому либо голодный пойдешь, либо вместе со всеми ешь. Мама созрела, чтобы уехать, но он через три дня сказал, что теперь он отсюда точно не уедет. Однажды я взял его за шиворот и объяснил, что ни в коем случае младших не обижаем, а лишь о них заботимся. Младшие старших уважают за это, а не за рост и физическую силу. Он переломался – стал дружить с ребятами.
Повторяю, у нас интересно. Они не хотят уезжать. Например, мы освоили лазертаг – что-то вроде лазерного пейнтбола. Обычный пейнтбол для детей довольно опасен, там может быть больно, да и специальная площадка нужна. А коллективный бой помогает сплачивать коллектив. Лазертаг – тот же пейнтбол, только не больно, не мажется ничем, и все остальное идеально для ребенка. Есть определенная польза от этих современных технологий – нельзя же все, что делается, называть гадостью и бесовщиной. Подход должен быть очень осторожным. Но лазер таг мы приняли. Игра дает позитивные результаты, ребенок учится защищать товарищей, взаимодействовать с ними; получаются почти боевые условия, все как положено.
Чем еще ваш лагерь отличается от обычного?
– Мы просим всех брать камуфляж. Куртки, брюки армейского образца, можно кроссовки, а не берцы. Дети подвержены геройству, романтике, форма же очень практична. В ней можно прийти в храм, на прием к английской королеве, пойти в турпоход. Как говорится, и в пир, и в мир, и в добрые люди. Вместо отрядов у нас взводы. Есть специальные обращения. Если я их спрашиваю: «Пойдем сегодня в кино?» Они кричат: «Так точно!» Или: «Недовольных нет?» – «Никаааак нет!» – кричат.
Полувоенная организация у нас, но при этом мы понимаем, что это дети. Поэтому наш главный принцип: не хочешь – заинтересуем. Между тем, в армии иначе: не хочешь – заставим. И часто офицеры, которые прослужили много лет, на роль педагогов не очень годятся. Субординация, дисциплина отличная, но с детьми они не всегда могут.
А кого еще вы берете вожатыми?
– Как правило, на десять человек у нас один вожатый. Кадры – это самое трудное. Есть у меня педагог, он и военный, и спортсмен, и православный, но если не может он в определенную смену, значит, я ищу замену. Сейчас пригласили на первую смену даже пару курсантов ВДВ на роль вожатых и командиров взводов, что одно и то же. Требования достаточно простые: отдай, что можешь, и если этого недостаточно, еще чуть больше отдай. Детям надо отдать максимум. Это особая форма служения.
Педагоги – вообще вещь штучная, как хорошие хирурги или художники. Бывают, что вожатыми становятся те, кто маленькими детьми когда-то пришли к нам в клуб. Этим летом с нами работает Дима Шляпников, он в шестом классе к нам пришел, а теперь ему двадцать лет, и справляется он с детьми значительно лучше, чем кто-либо другой. А вот у меня Илюша, ему одиннадцать лет, сейчас занимается подготовкой лазертага – он справится лучше, чем взрослый. Подойдет к подготовке очень ответственно. Я в этом уверен!
Главный родительский страх: а если что случится? Пошел купаться – и…
Бог нас хранит. Хотя были случаи: один наш мальчик сломал зимой ключицу. Поскользнулся на ровном месте, когда пошли на источник в монастырь под Рождество. Перелом оказался сложный, пришлось везти в Москву. Трудно было. И сложно объяснить родителям, как такое могло произойти. Но все кончилось хорошо: после операции позвонил папа этого мальчика, рассказал, что хирурги все сделали, все нормально, и он понимает, что это безумие, но его сын просится обратно. Парень приехал с этаким «крылом», с ключицей в гипсе, ему все дети расписались на этом гипсе.
Какими словами вы встречаете детей, когда они выходят из автобусов и впервые строятся?
Говорим: «Мы будем жить прекрасно и интересно, наш главный девиз – там хорошо, где мы есть». При этом уточняем, что для того, чтобы жить интересно, нужен порядок. В бардаке интересно не бывает. От них требуется соблюдать порядок, а остальное мы все вместе сделаем. Все будет здорово, сложится замечательный коллектив, и каждый уедет значительно лучше, чем сюда приехал. В физическом плане, моральном и даже эстетическом.
Беседовала Валерия Потапова
